THE SOUL OF FIRE
Часть 1 Дьявольский Зной
Автор:
Падший Ангел
(aka Fallen Angel)
Бета-ридинг:
Сатанистка,
Egypt Beauty.
Рейтинг:
NC-17, слэш,
гет.
Pairing:
Основной: Драко/Гарри
Второстепенный: Гарри/Чоу, Гарри/Честер, Рон/Гермиона, Ричи/Гермиона
Disclaimer: Все права принадлежат Дж.К. Роулинг.
Музыка зачаровывала.
Переливы гитары, звучащие в полном безмолвии зала, с тихим, подобным шелесту летнего дождя, ритмом ударных, заставляли затаивать дыхание… не шевелиться, обратиться в слух и ничем не нарушать хрупкий союз гитары и юноши, выхваченного из тьмы сцены кровавым светом, отражавшимся бликами огня в его длинных черных волосах.
Последний дрожащий аккорд…
И тишина…
А через миг зарокотала бас-гитара, и разразился полный неуправляемой мощи гром ударных… и снова пронзительное соло ведущей гитары, прорезающее стихию басов, но живущее с ней в абсолютной гармонии.
И холод по коже от низкого голоса, как-то не сочетающегося с высоким растрепанным юношей на сцене, обхватившим гриф третьей гитары и придвинувшимся вплотную к микрофону.
…Но снова я пришел сюда
Ты спишь, ты рядом, ты не слышишь,
Что я в ночи ищу тебя
Красноватые отблески на цепях, свисающих с широкого пояса, распахнутый на загорелой обнаженной груди плащ с высоким воротником, грубый шипованый ошейник… сверкающая холодным блеском оправа очков и почти демонический свет в глазах… Гарри Поттер, так же, как и музыка, завораживает зрителей.
По залу катятся волны огоньков на концах воздетых волшебных палочек. Прямо как на магглском рок-концерте, только вместо зажигалок – более удобные средства.
Твоей плененный чистотой,
И пусть нам боль пророчит небо,
Я просто должен быть с тобой
Поднимающийся выше полустон-полуплач гитар, отчетливые ударные, как стук сердца… падение в пропасть с высоты риффа. И взрыв эмоций на припеве, полном смертельного отчаяния и палящей страсти. Он звучит так громко, так насыщенно, что, кажется, еще чуть-чуть – и задрожат стены зала.
В моем бокале кровь,
Я демон, и любовь
Должна быть смертью для меня
И два голоса вместе с сумасшедшим напором соло-гитары раздаются не как смертельный приговор, а как безумное упоение тем, что если смерть и придет, то только под грохот этой самой музыки и полыхание огня в аду.
И ад моя страна,
Я для убийств в огне рожден,
Я демон, сатана!
Голос, с легкостью справляющийся с любыми переходами мелодии. Голос, переходящий на звериный рык. Действительно демон. Не человек.
Микрофонной стойке явно не выжить рядом с таким бешеным солистом. Впрочем, так же, как и не жить ведущей гитаре, терзаемой стараниями длинноволосой бестии.
И снова неожиданное затишье, и фраза, спетая одним вокалистом без музыки, только под барабаны, пугает отчаянным смирением со своей судьбой.
И все заново. Заново накаляются эмоции, и каждая фраза второго куплета бьет по нервам, оставляя отпечаток в душе. И каждому слову вторит соло гитары, и эхом раздаются басы, подобные лихорадочной пульсации крови в венах.
Я буду пить твой сладкий яд,
Теряя жизнь, сжигая душу,
Я для тебя покину ад
И клятву смертную нарушу
Я с губ твоих хочу слизать
Твою святую непорочность,
В объятья грешные забрать,
Познать младого тела сочность.
Разве мог написать такие слова этот юноша на сцене? Какими должны быть чувства, что дали жизнь этой песне?
Рычание припева.
Стихающая вибрация бас-гитары, замолкшие ударные. И только ведущая гитара, бросившая вызов залу в самом начале этой демонической песни, продолжает звучать в наступившей тишине… и смолкает на последнем низком аккорде.
И в сумасшедшем, восторженном гвалте юных волшебников никто не заметил, как от перил полупустого балкона в зрительном зале отошел грустный светловолосый юноша, недвижно простоявший всю песню, смотревший только на солиста, и никто не услышал, как хлопнули входные двери концертного зала.
* * *
На улице было холодно и снежно. На улице был слышен смех гуляющих волшебников, треск и грохот фейерверков, нестройные голоса уже не совсем трезвых магов, распевающих рождественские песни. На улице было светло и радостно, и совсем по-праздничному сверкали разноцветные фонарики, тянулись гирлянды из омелы и остролиста, привлекали взгляды наряженные елки и окошки домиков, украшенные звездами, снежинками и куклами.
Из концертного зала, стоящего довольно далеко от деревенских строений, доносилась музыка, под которую впору было воздеть руки к небу, сказать «Йе-е!!!» самым громким и самодовольным голосом, а потом восторженно биться головой об стену. Никто не захотел отпускать «Ржавый Снитч» на одном только «Влюбленном Демоне».
Кружащиеся в воздухе снежинки падали на светлые волосы, таяли на губах, оседали на плечи, кружились перед печальным взглядом серебристых, как и весь этот заснеженный мир, глаз, окруженных длинными ресницами.
Ему было все равно, что мороз давно пробрался под одежду, а тонкие кожаные перчатки стали такими же холодными, как лед на скамейке. Что Драко Малфою не положено сидеть вот так на лавочке без верных телохранителей, без вечной ледяной маски на лице.
Но он не смог больше стоять там, на балконе, не смог, потому что не было сил больше смотреть на человека, который так легко рассказывал о своих чувствах огромному залу…
А он знал, о ком пел Гарри.
Почему-то он понял это с первых строк.
И ему было грустно.
Грустно потому, что это была песня не о любви.
Значит, вся эта нежность, все эти улыбки и поцелуи были нацелены только на одно.
Я с губ твоих хочу слизать
Твою святую непорочность,
В объятья грешные забрать,
Познать младого тела сочность.
А потом выбросить. Потому что чистота рассыпается от первого прикосновения порока. Потому что в одну реку не войдешь дважды.
Тебе мало было одного раза, да, Гарри? - Горячая слеза по холодной щеке. Зачем я нужен тебе? – растопленная лунка снега от сверкающей капли. Оставь меня в покое, - соленый привкус на губах.
* * *
- Я, конечно, против того, чтобы рок-музыкантам дарили букеты цветов, но это жутко приятно.
Вано, смеясь и улыбаясь, сидел на диванчике за кулисами среди гор цветов, наколдованных впечатленными зрителями после выступления «Ржавого Снитча».
- А что, по-твоему, они должны нам вручать железные цепи и наручники? – улыбнулся Гарри, рассеянно прикидывая, что же делать со всеми этими дарами.
Когда они отыграли «Прятки с Унитазом», рев зрителей был просто оглушающим, и на сцену стайками выбегали девчонки с цветами, у которых, кажется, единственным желанием было зацеловать до смерти каждого из четырех потрясших зал юношей.
Юли с радостью допустил все это безобразие, потому что свободного времени было предостаточно, и, вдобавок, несколько исполнителей не смогли прийти, оставив свободные окна, которые надо было срочно чем-то заполнять.
Стоически перенеся цунами фанаток, вопли более сдержанных фанатов, и отыграв «Влюбленного Демона» во второй раз, «Ржавый Снитч», усыпанный цветами, был отпущен-таки на отдых. Впрочем, отдых тоже получился неспокойным – на них нахлынули уже отыгравшие исполнители. Но с другой стороны, общение с ними было более интересным, во всяком случае, с ними можно было обсуждать какие-то рабочие моменты, подчас незаметные слушателям, но важные в процессе создания песен. Да и почти все из юных музыкантов оказались учениками Хогвартса. Странно, что Гарри как-то не замечал их раньше в школе.
Хотя Гарри разговаривал скорее автоматически, потому что его мысли были совсем не о музыке.
После «Демона» он почувствовал странную пустоту… отсутствие чего-то… в зале… в душе… просто рядом… он больше не ощущал, что Драко там, среди зрителей…
Это невозможно было осмыслить, это не поддавалось умственной трактовке…
Он ведь не видел Драко…
Он просто чувствовал…
А потом перестал.
Может быть, потому, что Драко ушел?
- Ну, короче, мы идем в «Иглу Вуду». Кто с нами? – голос Вано, прозвучавший чуть громче, чем при разговоре, заставил притихнуть болтающих исполнителей.
- А это где? С таким названием и в Хогсмиде? – спросил кто-то, и Гарри полностью разделил это недоумение.
- Это тут, рядом, - отозвался высокий парень в черной мантии и с поднятыми на лоб черными солнечными очками, - кто знает, тот найдет…
- …Даже переступив порог смерти, - добавил Вано, ухмыльнувшись, - это ее лозунг. Кстати, вход сегодня всю ночь бесплатный, типа в честь Рождества.
- Рой, там же народу полно будет, раз бесплатный, - выразила сомнение светловолосая девушка с бубном в руках, обращаясь к юноше в солнечных очках.
- Ну, так ведь найдет только тот, кто знает, - улыбнулся Рой, - а знает-то далеко не каждый. «Иглу Вуду» не так-то просто найти.
* * *
И действительно, отыскать ночной рок-клуб в Хогсмиде, не зная его точного местонахождения, показалось Гарри невозможным.
Уже не удивляясь, что Вано, оказывается, прекрасно ориентируется на пути к «Игле Вуду», периодически споря с Роем насчет того, куда свернуть, Гарри вместе с согласившимися пойти в клуб юношами и девушками, следовал за проводниками. Ему было все равно, куда идти – только бы забыть хотя бы на миг выжигающую изнутри пустоту…
- Если придется пройти еще пару улиц, я умру от холода, - пожаловался Ричи, стряхивая снег с волос, - я и так-то с трудом привык к этим ужасным зимам.
- А ты живешь не в Англии? – спросил Гарри.
- Да нет, в Англии, - Ричи чихнул и шмыгнул носом, - просто я родился Коста-Рике и прожил там до семи лет, а потом мы переехали сюда.
- А ты хотел бы вернуться туда? – просто вопрос. Ничего не имеющий за собой… но нужно же хоть как-то поддерживать разговор…
- Наверное, да, - Самбора улыбнулся, словно вспомнив что-то смешное, - ты не знаешь, почему Рон считает, что я из Мексики?
- Понятия не имею, - усмехнулся Гарри, - может быть, это первое, что приходит ему на ум?
- Наверное, - согласился Ричи, - кстати, где Гермиона? И Рон, между прочим, - в голосе Самборы прозвучало явное недоумение и недовольство.
Гарри огляделся по сторонам в поисках рыжей головы Уизли, но Рона, кажется, с ними не было. Странно, а ведь они ведь шли в «Иглу Вуду» всем составом…
- Может, он решил пойти за Гермионой, - предположил Гарри, - она ведь осталась в зале…
- Интересно, а как он думает дойти до «Иглы» самостоятельно, - саркастически поинтересовался Ричи.
- Ну, можно будет попробовать найти их, когда сами узнаем, где эта «Игла», - улыбнулся Гарри.
Ричи согласно кивнул головой, еще раз убедительно чихнув и поплотнее замотавшись в когтевранский шарф. Обычная для британцев прохлада зимы явно действовала на привыкшего к тридцатиградусной жаре коста-риканца удручающе.
Вано с Роем остановились у неприметной двери в еще более неприметном домишке с покосившейся табличкой «Восстановлению не подлежит» на окраине деревни.
- Это второе название «Иглы», - усмехнулся Рой, кивнув на табличку, - а это – второй вход, - юноша повернул ручку двери и вошел внутрь, приглашая за собой остальных.
- А где же тогда первый? – раздался голос из кромешной темноты коридора.
- В Лондоне, - ответил голос Вано без тени иронии, - коридор «Иглы Вуду» - так сказать, своеобразный портал.
- Так что сейчас, господа хогвартцы, мы нарушаем все возможные школьные правила, смывшись в Лондон после отбоя, - усмехнулся Рой.
Это изречение вызвало волну смеха по коридору – сама фраза «смыться в ЛОНДОН после отбоя» звучала совершенно нереально и забавно.
Грохот музыки и вспышки света за открывшимися матовыми дверями в конце коридора живо напомнили Гарри дом Честера.
- С Рождеством! – крикнул веселый охранник в магглской полицейской кепке и армейском комбинезоне цвета хаки, - счастливо оторваться!
- И тебя тоже с Рождеством! - Рой шуточно отсалютовал охраннику.
«Игла Вуду» изнутри выглядела как любой магглский клуб – огромный танцпол, длинная барная стойка, затерявшаяся у стены, сцена с вопящими вокалистами и диванчики со столиками, утонувшие в полутьме дальнего конца клуба, спрятавшиеся среди высоких пальм в горшках, обвешанных стеклянными шарами и звездами вместо елок.
Только вот диски вращались без помощи ди-джеев, опустевшие кружки, бокалы и тарелки с закуской исчезали сами по себе, сменяясь новыми, по полу периодически проскальзывали юркие швабры, сметающие грязь в никуда…
- Кого я вижу! – заулыбался светловолосый бармен, когда Гарри, Вано и Ричи подошли к стойке, - Вано Дершнайдер! Тебя теперь от Ральфа почти не отличить!
Гарри облегченно выдохнул, порадовавшись тому, что хотя бы здесь внимание было обращено не к его персоне.
- Джеймс? – неуверенно произнес Вано.
- Джеймс, - бармен кивнул головой, снова улыбнувшись, - как там Ральф? Все еще в Германии?
- Ага, там. Раскручивает Нимбусы и Харлеи.
- Ну, это в его репертуаре, он еще в школе совмещал несовместимое, - бармен усмехнулся, махнув волшебной палочкой, и на столе материализовались три стакана, - чего заказывать будете? Мы, конечно, алкоголь несовершеннолетним не предлагаем, но для брата лучшего школьного друга и его друзей, мне кажется, можно сделать исключение.
- Повезло мне с братом, - ухмыльнулся Вано.
Музыка продолжала грохотать в «Игле Вуду», сменившись, кажется, уже по всем знакомым Гарри направлениям – он уже слышал и рок, и поп, и рэп с джазом, периодически все это разбавлялось металлом и ньюэйджем… это было самое лучшее Рождество в жизни Гарри, судя хотя бы по началу…
- Джеймс, ты что-нибудь слышал о Шуманне? – спросил Вано, отрываясь от коктейля, когда бармен снова подошел к ним.
Гарри с удивлением заметил, как необычно нежно для Вано было произнесено это имя… словно с горьким сожалением о чем-то…
- В октябре он уехал с Айзег Штол в Албанию. Они как с цепи сорвались, крушат все на своем пути… но в Штабе Авроров ими довольны… Шуманн берет те задания, в которые остальные авроры просто боятся сунуться…
- Боятся сунуться? – удивленно переспросил Вано, - но сейчас же все спокойно…
- Так только кажется, - Джеймс покачал головой, - Министерство что-то явно не договаривает… иначе, почему Авроры снова возродили Айзег Штол и остальные спецотряды?
- Может быть, - тихо произнес Вано, - Шуманн как всегда ищет смерть.
- И не говори, - Джеймс вдруг улыбнулся, - но наш Шу еще не из такого невредимым выходил. А уж тем более с Айзег Штол. Уж они-то своего рыжего командира в обиду не дадут.
Вано как-то грустно улыбнулся в ответ и неопределенно хмыкнул, полностью запихнув соломинку в коктейль.
Гарри подумал о том, что Вано никогда не рассказывал ему о Шуманне – а, судя по этому короткому разговору с Джеймсом, Шу значил для него нечто большее, чем просто друг старшего брата… Но, с другой стороны, Вано и не был обязан говорить ему об этом…
- Самбора, отогрелся? – спросил Гарри, глянув на Ричи.
- Вроде… апчхи! Да… но… Апчхи! Нет, все-таки я отогрелся… ну пойдем, что ли…
- Это куда это вы намылились без меня? – пронзительно-синие глаза Вано с подозрением посмотрели сначала на Гарри, а потом на Ричи.
- Искать Гермиону и Рона, они куда-то делись, - Самбора недовольно сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что категорически против таких нахальных пропаданий барабанщика «Ржавого Снитча», вероятно, с Гермионой.
- Ага, - ехидно ухмыльнулся Вано, - вот и наш темперамент проснулся!
Гарри улыбнулся, в сотый раз удивившись тому, с какой невероятной скоростью у Дершнайдера сменяются настроения. Вот уж у кого точно семь пятниц на неделе.
- Отстань от моего темперамента, - отмахнулся Ричи, - он и так уже заморожен этой кошмарной погодой.
- Бедняжка, - Вано надул губы, очаровательно похлопав ресницами, - ну пойдем поищем твою Миону и крошку Ронни.
- Тьфу, какашка ты, Дершнайдер, - спокойно констатировал Ричи.
- Если будешь меня обижать, Салатовая Челка, то я разленюсь и никуда не пойду.
Гарри и Ричи переглянулись, улыбнувшись, - лень была самым последним и железным аргументом в исполнении Вано. «Не хочу – не буду – я ленивый» Дершнайдера не подлежало никаким изменениям, но сейчас, сказанное с улыбкой и заметной иронией в голосе, явно значило, что Вано ни за какие коврижки не останется в «Игле Вуду» без Салатовой Челки и ГэПэ.
* * *
Это больно – когда снег идет в сердце.
Когда эти холодные, колючие кристаллы падают в горячую кровь и текут по венам… когда накопившаяся боль сочится по капле в каждой артерии, отравляя все, чем еще можно жить и дышать…
- Молодой человек, с вами все в порядке?
Драко поднял голову, с трудом различая очертания человека перед собой за занавесом запорошенных снегом ресниц.
Но даже так он узнал его. Он узнал бы этого мужчину хоть в полной темноте. Но откуда он здесь?
- Людовик?
Мужчина улыбнулся, присев рядом с Драко на лавочку. Это было так странно… и одновременно приятно… Драко поймал себя на мысли о том, что почти скучал без Де Хьело Малфоя…
- Я предполагаю, что ты сейчас задаешься вопросом, почему я снова здесь, - кисти рук в черных бархатных перчатках легли на набалдашник трости в виде головы змеи… почти такой же, как у Люциуса…
- Вы как всегда правы, Людовик… мне, наверное, это снится, - едва выговорил Драко, дрожа от озноба.
Холод проник в каждую клеточку тела, и оно настолько медленно реагировало на окружающий мир, что мозг наивно решил, что это просто сон.
Но Людовик отрицательно покачал головой, мягко взмахнув рукой.
Тепло мгновенно окутало Драко, вернув в реальность.
Нет, это действительно не сон… он не засыпал… он просто просидел целый час без движения на морозе.
- Людовик, но вы же можете приходить в этот мир… только один раз в год, - произнес Драко.
- А ты разве не знаешь, что на Рождество оживают все духи? – улыбнулся Людовик, - хоть я и вестник прошлого, но все-таки по-прежнему остаюсь Малфоем… сейчас тебе будет сложно это понять… но, проще говоря, - на губах Де Хьело Малфоя появилась легкая ухмылка, - в том мире я кое-что подправил и пришел в этот вместо одного бесполезного духа.
- Значит, Малфои остаются Малфоями и после смерти, - усмехнулся Драко.
Разговаривать с Людовиком было так легко… как будто бы они были знакомы уже много-много лет… и беседа эта шла уже не один час… и почему-то грусть ушла… и в душе осталось только спокойствие и безмятежность…
- Ты здесь потому, что ты неправильно понял то, что пытается понять Гарри, - тихо произнес Людовик, - ты судишь по завершению, не запомнив начала, Драко.
- Вы о песне, Людовик? – Драко почти не сомневался в том, что герцог знает о «Влюбленном Демоне»… вряд ли что-нибудь скрылось от Малфоя-ворона…
- Песня – это всего лишь собранные в предложения слова, Драко. Я говорю скорее о тех чувствах, что легли в ее основу.
Драко слушал. Молчать и не перебивать – он знал это правило. Слишком хорошо знал. Школа Люциуса…
- Он запутался в своих чувствах. Он сам скажет тебе это… раньше или позже – это не имеет значения. Ты услышишь эти слова. И тебе нужно будет время, Драко. Сколько – сможешь понять только ты.
- Зачем мне все это, Людовик? - устало спросил Драко, - почему я должен все делать за него? Он запутался в своих чувствах… а я разве не запутался?
Людовик грустно улыбнулся и взлохматил волосы Драко, легко прикоснувшись к светлой макушке.
- Чем больше испытаний проходит любовь, тем сильнее она становится, Драко. Или ломается на первом. Рассыпается в прах. Не забывай это. И сегодня - хотя бы сегодня, Драко, не рассчитывай каждый свой ход на два шага вперед… послушай свое сердце хотя бы один раз.
Внезапно замолчав, он поднялся на ноги, откинув за спину черные волосы, собранные в хвост. Странно… все-таки насколько Драко знал, у всех Малфоев испокон веков были светлые волосы…
- Людовик… - позвал Драко, - не сочтите за дерзость… но ваши волосы… и глаза… они черные… почему?
- Вейла в роду, Драко, - Людовик улыбнулся, выбив смоляную прядь из гладко зачесанного хвоста, - после нее все Малфои стали блондинами с серыми глазами. И с ее кровью забыли, что такое любовь, к сожалению. Правда, не все Малфои. Но сейчас уже никто не узнает в них их настоящую кровь, Драко.
- О чем вы, Людовик? - непонимающе спросил Драко.
- О том, что вороны, бывшие серебристо-белыми, стали черными, как ночь.
- Миф о Гидре, Чаше и Вороне? Причем он здесь?
Людовик усмехнулся, раскрыв ладонь. Над расставленными пальцами герцога вспыхнул вращающийся шар огня.
- Не ты один задался этим вопросом, Драко, - произнес Людовик, - но сейчас не время об этом думать.
Шар рассыпался ослепительными искрами, взметнув в воздух снег, и исчез…
Так же, как исчез и сам Людовик-Теффель Де Хьело Малфой.
На снегу темнели три иссиня-черных пера, запорошенные снегом и пеплом от огненного шара…
Когда Драко поднял одно из них, свет уличного фонаря отразился на пере причудливыми переливами от черного до темно-синего к почти серебряному…
Значит, все вороны, бывшие серебристо-белыми, стали черными, как ночь…
Но ведь вейла была после Людовика-Теффеля…
Неосознанно Драко наклонил перо в другую сторону.
От серебряного через темно-синий к черному…
«…сейчас уже никто не узнает в них их настоящую кровь…»
Получается, что они стали совсем другими? Не похожими на тех Малфоев, что были после вейлы?
Серебряный – черный – серебряный - черный…
Черный – серебряный – черный – серебряный…
Это же просто замкнутый круг…
Неужели Людовик думает, что сейчас, спустя сотни лет, его потомок сможет разгадать то, что не смог разгадать никто?
Или он просто знает это?
Драко сам не осознал, как дошел до Хогвартса.
В Большом Зале было по-праздничному шумно и весело. Те, кто не уехал на Рождество домой и остался в Хогвартсе – в основном младшие курсы, не имеющие прав ходить в Хогсмид, - сидели за опустевшими столами, смеясь и шутя.
Почти все слизеринцы уехали. А те, что остались, скорее всего, пошли в Хогсмид…
Значит, как всегда – Рождество в полном одиночестве… даже Забини нет. И до какого же состояния надо дойти, что бы сожалеть о том, что рядом нет рыжей слизеринки, у которой на уме только парни, а в данный момент, скорее всего – один–единственный соло-гитарист «Ржавого Снитча»?
Грустно вздохнув, Драко развернулся и пошел в слизеринские подземелья, так и не признавшись самому себе, что ему не хватает не рыжей слизеринки, а черноволосого гриффиндорца с зелеными глазами…
* * *
Конец 1 части 12 главы.
Предыдущая | На главную | Следующая